Когда началась война, мне было 13 лет. На моих глазах менялась обстановка в моей родной деревни, менялись люди, суровели их лица, на всё легла печаль войны, печаль горя моего отечества. После первых мобилизаций опустела, притихла деревня. А тяжелый сельскохозяйственный труд тяжким бременем лёг на слабые плечи женщин, стариков и наши, мальчишек и девчонок.

   Работали с раннего утра и до поздней ночи, делали всё что было нужно. А ночами охраняли деревню, колхозное имущество, дежурили нарочными в сельсовете, разводили повестки мобилизованным на фронт. Не нравилось нам мальчишкам как плакали женщины , провожая на фронт мужчин. Ведь они идут защищать Родину, разобьют фашистов и вернуться домой героями, так думали мы.

   Ждите, на уборку вернёмся, чего вы нас оплакиваете, не впервые идём, говорили родным на прощание фронтовики. Еще никто не знал всех ужасов предстоящей войны. Не знали мы, что многие никогда не вернуться домой, не увидят больше своих любимых, детей, жён, матерей, своих родных и близких, родную деревню Ильинское. Несмотря на тяжёлую работу мы находили время делать деревянные наганы, винтовки, пулемёты с трещотками , и ночью в лесу проводили военные игры. А война затягивалась. Учитывая неутешительные сводки, я и мой товарищ Володя Акимов решили, что пора и нам на фронт. Однажды тайком от родителей убежали лесом за 15 километров в город Старицу и подали в райвоенкомат заявление с просьбой послать нас на фронт добровольцами. Военком внимательно прочитав заявления сказал нам, идите ребята домой, скоро в школу учиться, а с фашистами справятся без вас.

   А фронт с каждым днём приближался. Немецкая авиация уже бомбила город Ржев и Климовский военный аэродром, что в двух километрах от нашей деревни. Днём над нами шли воздушные бои. А ночью пролетали немецкие бомбардировщики в сторону Торжка и Калинина. Проходящие на фронт эшелоны подвергались налёту, мы уже слышали вой сирен, треск пулемётов и зениток, взрыв бомб.

   Согласно указаниям из района началась эвакуация колхозного скота в Горьковскую область. Моя мать работала дояркой и была назначена сопровождать скот, но она  была больна, а заменить её было некому.

   Отец был председателем колхоза, после тяжёлых раздумий и споров с матерью решился послать меня, взяв обещание, что я останусь там до конца войны.

   3-го сентября 1941 года все колхозы Покровского сельсовета Старицкого района отправили в дальний путь 750 голов лучшего скота, чтобы в случае отступления наших войск он не достался бы врагу. Именно этот скот в последствии стал базой восстановления животноводства в освобождённых районах.

   Несмотря на долгий и трудный путь сот был сохранён полностью. Из 47 человек сопровождающих до конца пути дошли 42. Морозы и снегопады застали нас в Ивановской области< Савинский район, Крапивновский сельсовет. Согласно указания скот был передан по колхозам на сохранение. Приняли нас ивановцы гостеприимно, предоставляли  жильё, питание и уговаривали остаться до конца войны, взрослых работать, детей учиться. После шумных споров остаться или ехать, все кроме старшего гуртоправа Кузнецова тронулись в обратный путь.

   Поезда и вокзалы были переполнены, я и Костя Монеткин в городе Иванове отстали от своей группы и до города Рыбинска ехали вдвоём.

   Дальше шли пешком, в Кимрах переправились через Волгу, прошли полуразрушенные Горицы.

   Кончились продукты, а купить было негде, питались сырой капустой, ночевали в скирдах, сараях а иногда в банях. В Высоковском районе  дорогу нам преградил фронт. Несколько раз при встречах с командирами наших войск мы просились добровольцами на фронт.

   Мне уже исполнилось 14 лет, и я прибавлял себе два года, но всё равно нас не брали, а направляли в тыл.

   Тогда мы решили перейти линию фронта, пробраться в тыл к немцам и найти партизан.

   Дважды прошли вдоль фронта от деревни Слоново до деревни Грузины. Однажды ночью в лесу близ деревни Иудиха, когда уже прошли наши укрепления, и была видна оккупированная деревня, нас задержал последний Советский дозор. Сначала нас приняли за шпионов, но в штабе разобрались. Рассказали действительное положение на фронтах, что враг остановлен и скоро его погонят назад. Нас накормили и дали письменное направление на эвакопункт в город Торжок.

   Дорогой заглядевшись на наши пушки в колонне военных и беженцев я потерял Костю, остался один. Тяжело переживая потерю друга, одному стало еще труднее, скучно. В селе Мошки разведчики и артиллеристы хотели оставить меня при части как сына полка, но командир не разрешил, велел идти в тыл. Морозы усиливались, а я одет был по-летнему.. отчаявшись, наконец, я решил идти в г. Торжок.

   Сплошные развалины и обгоревшие коробки домов города пострадавшего от варварских бомбёжек фашисткой авиации так поразил меня , что я вместо эвакопункта пошёл в военкомат, который находился в деревни Жуково, четыре километра от Торжка. Там уже стояли в строю готовые к отправке в часть мобилизованные ребята 1923 года рождения.

   Спрятав подальше свидетельство о рождении, с решительной отчаянностью я подошёл к военкому и подовая справку с места жительства сказал, что я  1924 года и моё место на фронте.

   Прочитав справку, где цифра семь была на Скибе , и можно было принять за четыре он спросил меня : ”Что тебя заставляет? Знаешь на что идёшь?”.  Знаю , ответил я. Моя семья, больная мать, отец и сестра остались у немцев, и я должен их освободить.

   Подумав, он дал указание писарю оформить меня добровольцем.

   Времени писать заявление не было, и писарь сказал : "Пишись с 1923 года, раз тебе так хочется воевать”. 

   Морозной, метельной ночью мы шли в деревню Селище Хвошня, что в 25 километрах  от Торжка.

   На другой день мы были одеты в военную форму и зачислены в 3 роту 2-го батальона 908 полка 246 стрелковой дивизии. Три недели обучались военному делу, днём строевая, изучали оружие, а ночью в охранение, секреты, засады.

   Никто не знал, что мне четырнадцать лет и спрос был как с настоящего солдата. Только перед отправкой на фронт, когда писали опознавательные медальоны , я  сказал  товарищам по отделению. Сначала они приняли за шутку, но когда я показал метрики, стали посылать к командиру роты и сказать правду. Тебя не пошлют на фронт, оставят в тылу, но я не шёл.

   Тогда Журавлёв, Ковалёв и другие ребята силой потащили меня в штаб. С трудом я уговорил их не выдавать меня. Когда успокоились, они стали меня уговаривать, давали адреса своих матерей, иди живи у них вместо нас до конца войны. Но я не согласился и был твёрд в своём решении. Скорей на фронт. Мечта сбылась.

   20 декабря на двух машинах ЗИС-5 мы выехали на фронт и вечером того же дня подходили к деревне Тредубье  Высоковского района.

   Немцы отступая подожгли деревню, бой еще продолжался, стреляли пушки, рвались снаряды.

   У нас на всю роту было только две винтовки, на поле боя собрали оружие, патроны и в уцелевшей деревне Бессменино остановились на ночлег.

   Настроение у всех было приподнятое, боевое, завтра в бой.