На месте нашей стоянки, где происходило расформирование дивизии, мы отобрали личный состав, подлежащий демобилизации и устроили им торжественные проводы. В основном из полка увольнялись рядовые и сержанты, как правило, в возрасте от 40 лет и старше. Все эти воины были, в основном, из Омской области и самого города Омска.

Каждому из них вручили по паре коней и повозку. Даже у некоторых по паре коней шли за повозкой запасными. Отправили их в Советский Союз своим ходом. Дали наказ сберечь всех коней за период движения. В Советском Союзе, в освобожденных районах, люди на себе плуг таскают. Кони там очень нужны, наказывали мы демобилизованным воинам. Демобилизованные воины дали клятву – доставить все в полной сохранности.

Для проводов построили личный состав полка, вынесли знамя полка, и каждый демобилизованный воин, прощаясь с полком, подходил и целовал боевое знамя части. Некоторые из них – бывалые воины, прошли три войны – империалистическую, гражданскую и Великую Отечественную – и когда прощались с полком, целуя Знамя, плакали. Здесь пришлось мне распрощаться с любимым моим наставником по корпусу и дивизии – полковником Казариновым Д.Л., командирами полков: полковником Гришко, подполковниками – Шабельным и Петухом. Полк получил приказ поступить в распоряжение 65 прославленной армии генерал-полковника П.И. Батова и следовать в военный городок Нойхамер.

По прибытию в Нойхамер полк вошел в состав 193 стрелковой дивизии, впоследствии эта дивизия была переформирована с 17-ю механизированную дивизию, которая и сейчас находится в составе Советской армии. Дивизией командовал прославленный генерал, Герой Советского Союза Петр Иванович Зубов. Мы были с ним старые знакомые еще по 28 стрелковому корпусу, где я был начальником штаба артиллерии корпуса, а Петр Иванович командовал 322 стрелковой дивизией. В душе я подумал, что Петр Иванович теперь припомнит мою проверку, за которую он от комкора получил взыскание. Но я глубоко ошибся. Получилось наоборот, ко мне он относился с какой-то особой любовью – как отец. Часто даже ставил в пример другим командирам за хорошую организицию боевой подготовки и порядка в строю.

Из Нойхамера вся дивизия передислоцировалась в Заган, где оказался хороший военный городок, построенный немцами: современные казармы для солдат, удобные столовые для питания солдат и офицеров и боксы для размещения техники. Складывалось мнение о том, что в этом городке мы должны обосноваться всерьез и надолго. Но недолго пришлось полку пробыть в таких благоприятных условиях, и наш полк в мае 1946 года перебрасывают в м. Мальмиц. Эта территория, ранее принадлежавшая немцам, теперь была возвращена законному ее владельцу – польскому народу, который прибыл для ее освоения из восточных районов Польской республики.

Мне было совершенно непонятно, зачем понадобилось из хорошооборудованных казарм и других подсобных помещений перебрасывать полк в совершенно неприспособленное и неподготовленное место для постоянного расквартирования. Здесь не было ни капитальных помещений для личного состава, ни хранилищ для техники и орудий. В м. Мальмице временно находилась артиллерийская бригада, которая подлежала расформированию. Командовал бригадой полковник Муринов.

В этот период много частей и соединений подлежало расформированию. Для кадровых офицеров расформированных частей наступил период великих скитаний. Временно с высших должностей ставили на низшие. Очевидно, это было правильно для сохранения офицерских кадров.

Но мне кажется, были и недопустимые ошибки. В нашей дивизии командовал подполковник Болдасов В.Л. – заслуженный боевой командир, гаубичным командовал я, а на минометный полк прислали с Дальнего Востока полковника Савиковского. Этот полковник ни одного дня в бою не был. Война шла на Западе – он оказался на Востоке, война переместилась на Восток – он оказался на Западе и занял место грамотного боевого командира, который уступал Савиковскому только в звании и возрасте. Прокомандовал Савиковский очень мало. Занялся он свинством и барахольством. Вместо организации учебы с офицерами он занимался нудными, длинными, никому не нужными совещаниями.

Офицеры в одну ночь, правда конкретный виновник найден не был, уничтожили разведенное личное свинство Савиковского и перед самым крыльцом вырыли могилу, поставили крест и надписали надгробный мадригал «Вечная память свинству Савиковского». Офицеры не приняли его как своего руководителя и старшего товарища, и он был снят с должности и отправлен в Союз.

Это один пример, но их было много. Я также не избежал этих великих странствий. В Мальмице мое место занял полковник Муринов, о котором я уже упоминал. Муринов был совершенно безграмотным артиллеристом и по моральным качествам его нельзя было ставить командиром полка. Однако, кто-то в угоду Муринову, даже полк перевел из Загана в Мальмиц. Единственным качеством Муринов обладал – он был большим подхалимом и дельцом. Полк был через некоторое время переведен обратно в Заган, а Муринова сняли с полка и направили на хозяйственную работу. Первоначально 6 июля 1646 г. меня направили в Грайфенберг, в армейскую артиллерийскую бригаду, заместителем к полковнику Короткову Максиму Георгиевичу. С полковником Коротковым мы оказались старыми знакомыми по фронту. Вместе длительное время служили в 28 стрелковом корпусе, где Максим Георгиевич был командиром артиллерии 107 стрелковой дивизии.

В сентябре 1946 года я получил разрешение у командира П.И. Ботова выехать в Советский Союз, в отпуск. В октябре месяце я вместе с женой и сыном вернулся в Грайфенберг. Не успел я доложить полковнику Короткову о прибытии, он меня опередил своим сообщение: «Бригаду скадрируют и переводят в Штранс», а меня вызывают в отдел кадров штаба артиллерии армии.

В штабе артиллерии я получил новое назначение командиром артиллерийской части танкового соединения в г. Бунцлау. Этот город знаменит тем, что там в 1913 году было похоронено сердце великого русского полководца М.И. Кутузова. Все памятники русским воинам, павшим в борьбе с наполеоновским нашествием, были сохранены. Там же был организован и продолжал функционировать дом-музей М.И. Кутузова.

До мая 1948 года мы продолжали находиться в г. Бунцлау. В мае получили приказ о переезде в Советский Союз. Долго еще до переезда выбирали нам место в Советском Союзе. Перевезли нас в Белоруссию, где мы разместились всерьез и надолго. Правда, военный городок, куда нас перевезли, был еще в полуразрушенном состоянии. Часть городка было восстановлено, а остальное ложилось на нашу долю, чтобы закончить его восстановление и вновь дальше продолжать строить.

Пока мы располагались в Белоруссии, за это время, как говорится, я без отрыва от производства заочно окончил командный факультет академии им М.В. Фрунзе. За это же время полк, которым мне было доверено командовать, несколько раз подвергался различным расформированиям. Был смешанным, в него входили различные артиллерийские подразделения: минометные, гаубичные и дивизион реактивных гвардейских минометов, так называемых катюш, а затем переформировали в минометный и наконец обратно в гаубичный.

Не хватало времени переучивать личный состав, а держать часть требовалось постоянно в боевой готовности. А боевая готовность может быть только тогда, когда весь личный состав в совершенстве владеет врученной ему техникой. Суток не хватало. Приходилось заниматься и днем, и вечером. Как правило, приходилось уходить из дому, когда все спали, и приходить домой, когда все уже спали. Целыми неделями приходилось видеть детей только в постели. Дома необходимо было еще выполнять академические задания и подготовиться к следующим занятиям с офицерами. Тяжелый хлеб офицера.

Некоторые гражданские лица иногда рассуждают так, что, мол, офицеры ничего не делают: «подумаешь, покомандовать направо и налево» – это не представляет никаких трудностей. Чтобы быть полноценным командиром, нужно быть всесторонне грамотным человеком, хорошим методистом, психологом, обладать волевыми качествами. В жизни приходится поступаться личным временем в угоду общего дела. Подчиненные в своем командире должны видеть наставника, товарища и отца. Однако, эта профессия почетна и необходима для Родины, пока существует два различных мира, социалистический и капиталистический. В настоящее время необходимо возродить традиции, чтобы лучшая молодежь горела желанием стать офицерами нашей любимой и родной Советской армии.