В ожидании встречи нас охватило какое-то радостное волнение. В лице партизан мы представляли воинские подразделения, действовавшие в тылу врага, а главное – это представители Советской власти на временно оккупированной врагом нашей территории. В партизанских соединениях находились крупные партийные работники, секретари Горкомов, обкомов, а также представители партии и правительства. Они организовывали и руководили в тылу врага боевыми действиями партизан, вели подпольную работу в крупных городах, политическую агитацию среди населения, информировали население о положении на фронтах, доводя до народа правду о положении дел в нашей стране, и многое другое. Перечислить все их функции невозможно. Коротко можно выразить несколькими словами: это были представители партии и Советской власти на местах.

В ожидании представителей партизанского соединения я в хорошо натопленном домике задремал. Вдруг меня тряхнули. От неожиданности я вскочил и подумал, что случилось что-то серьезное. Но на размышления времени уже не оставалось. Передо мной оказались «парламентеры» из партизанского соединения. Один товарищ, одетый в короткий бордового цвета пиджак или, если можно назвать, в куртку, небольшого роста с карабином на плече, спросил: «Кто здесь старший?» Я поднялся и ответил: «Капитан Пискунов, а кто будете вы?» «Представитель штаба объединенных отрядов партизан Курской области, майор Бунин», – ответил он. От радости в начале я не мог даже вразумительно ничего ответить о нашем положении и какая помощь нам нужна.

Разговорились, я стал расспрашивать, каким путем майор Бунин оказался в партизанах и чем они занимаются. Это оказался на редкость обаятельный человек. Рассказал, что после окружения попал к партизанам и продолжает вместе с партизанами сражаться против немцев и всякой другой нечести.

Мы спросили, какой связью они располагают с Большой землей. Он рассказал, что держат регулярную связь при помощи радиостанции и авиа. В соединение при летной погоде регулярно прилетают самолеты типа «У-2», «Р-5» или Дугласы. Привозят в соединение необходимое вооружение, взрывчатые вещества, медикаменты, одежду и некоторые виды продовольствия. Отсюда вывозят раненых, больных, почту и бывает пленных, которые представляют ценности. Нужно сказать, что продовольствия у партизан было достаточно, за исключением соли и сахара. Соль ценилась на вес золота. Каждый старался иметь хоть маленький запас.

В разговоре я затронул свой наболевший вопрос: какова возможность, используя самолеты, перелететь через линию фронта. Ведь наше стремление – любой ценой перебраться к своим и в составе воинских частей снова вступить в бой.

В своем ответе Бунин разочаровал нас. Возможности перелететь линию фронта нет почти никакой. В свое время он тоже тешил себя этой мечтой. Бунин считал, как и мы, что он кадровый командир, командовал полком, имел опыт ведения боевых действий – в настоящее время нужен на фронте, возможно, больше, чем здесь. Безусловно, Красной армии нужны были кадровые командиры, но командование, очевидно, считало, что они не менее были нужны и в партизанских соединения. Он сообщил, что вылет на большую землю кадровых командиров, которые воюют в партизанском соединении, происходит только по персональному вызову из Москвы. Летчики без такого вызова на самолет никого не посадят.

Окончательное решение о дальнейшей нашей судьбе может вынести командир соединения Панченко Иван Михайлович и комиссар соединения Федосюткин Андрей Дмитриевич.

Мы, конечно, могли продолжать свой путь и дальше, нас никто не удерживал, но нам было над чем задуматься. Мы встретились с организованным партизанским соединением, которое ведет боевые действия с противником длительное время и довольно успешно. В соединении таких как мы было очень много, и почему нам вместе с ними не продолжать борьбу здесь в тылу врага. Неважно где, а важно – бить врага. Другая сторона – нас могли не принять в соединения, хотя повода для отказа не было.

Я попросил Бунина отвести нас на свидание и беседу к командованию соединения. Он охотно выполнил нашу просьбу, и через 1.5-2 часа нашего пути мы оказались в лесу под названием «Опажье», где располагался штаб соединения и основная база партизан.

При прибытии на место штаба меня пригласили к командиру соединения. Я взял с собой старшего политрука Хамитова. Никакого отдельного кабинета у командира соединения не было. Вошли мы в добротную, довольно объемистую землянку, которая служила и кабинетом, и комнатой отдыха нескольких человек. 

В землянке оказался командир соединения Иван Михайлович Панченко, комиссар Андрей Дмитриевич Федосюткин и начальник штаба – батальонный комиссар Сотников Николай Михайлович. Здесь же находилось еще несколько человек, познакомиться с которыми мне в этот раз не удалось. Я, как положено командиру, доложил по всей форме, поскольку прибыл к старшему по должности военному начальнику. Пригласили нас сесть и коротко рассказать о себе, кто мы такие и и куда следуем.

Я все изложил подробно о своей принадлежности и повторил свою просьбу о переброске нас через линию фронта.

Иван Михайлович передал, что оказать помощь в переброске без персонального вызова центрального штаба партизан не сможет. Они очень любезно обошлись с нами и предложили другой вариант: «Оставайтесь у нас в соединении», – сказал Андрей Дмитриевич, комиссар соединения. «Работу вам подберем самую боевую, скучать не придется. Запросим Москву, сообщим о вас и о вашей просьбе. Думаем, что долго результатов решения Москвы ожидать не придется». Мы дали свое согласие остаться в партизанском соединении. Нам тоже бесконечные ночные марши надоели, а настоящего боевого дела мы провести не можем.

Командир соединения пригласил нас вместе с ними отведать партизанское кушанье, на что мы охотно согласились. Людей наших командир приказал оставить при штабной роте, пока не будет принято окончательное решение, куда нас направить. В беседе за обедом командир спросил, где бы лучше нас использовать. Начальник штаба предложил из нашей группы создать небольшой диверсионный отряд. Комиссар посмотрел на нас с Михаилом и спросил, как мы думаем.

Мы ответили, что согласны на любое боевое дело, которое нам доверят. Я сказал, что мы, правда, не саперы, но думаю, что этой премудростью сможем овладеть. На том и порешили. Спокойный и доверчивый тон командования соединения подействовал на нас обворожительно. Оказались они очень обаятельными, душевными людьми. Когда нам пришлось в последующем вместе работать, я понял, что их личный состав уважал и любил не зря. Командир соединения Иван Михайлович до войны был секретарем Михайловского райкома партии, комиссар соединения – секретарем райкома комсомола, тоже Михайловского, а начальник штаба Николай Михайлович – кадровый политработник – остался в партизанском соединении после окружения. Эти товарищи пользовались большим уважением не только среди партизан, но и среди местных жителей окрестных населенных пунктов.

На следующий день нам выдали все необходимое для выполнения задания, а именно: взрывчатку, хлеба и мяса на путь следования. Причем мясо мы должны были приготовить сами, то есть сварить так, как мы считали лучшим для себя. Конкретно пункт назначения мы еще не получили, где должны были выполнять задание. Пока шла подготовка – я всех ребят опросил, кто умеет, а кто не умеет обращаться со взрывчатыми веществами.

Оказалось, что некоторые ребята впервые видят толовые шашки, взрыватели и бикфордов шнур. Я лично инженерное дело изучал в училище, где проходили и подрывное дело. Нас в училище не только знакомили с подрывным делом, а и учили практически производить взрывы. Тут же на коротке приходилось объяснять всю эту несложную, но опасную механику, как готовить заряд, как вставлять капсюль-детонатор, как поджигать бикфордов шнур. Ну, а если мины нажимного действия, то как поставить мину и капсюль. * Нам обещали перед отправкой на задание дать человека, который хорошо знает местность и уже ни один раз участвовал в совершении диверсий. С этим товарищем будет прислано конкретное задание.

Для нас такая боевая работа была новостью. Практически к этому ни я, ни другие товарищи, которые должны впервые со мной пойти на задание, в жизни не готовились, но настроение у всех было приподнятое – боевое. Во время нашего следования мы тоже кое-что делали, но об этом никому не было известно. Сейчас же мы собирались на боевое дело по заданию командования соединения, и при успешном его выполнении будем знать не только мы, но и весь личный состав соединения. Так на этом пока наше короткое знакомство с соединением, его отрядами закончилось. Ночью мы должны были выступить на выполнение задания. К сожалению, мне не пришлось с ребятами выполнить это первое боевое задание.

Прибыл из штаба посыльный и передал, что капитана Пискунова вызывает командир соединения. Зачем это вдруг я понадобился командиру? Возможно командир лично желает еще раз уточнить задачу и дать соответствующее напутствие? Ведь мы новички в этом деле и у командования имеются какие-то сомнения.

Настроение у меня несколько испортилось. В голову полезли всякие мысли. Может быть, нам не доверяют. Прибыл в землянку, доложил командиру и с нетерпением стал ожидать, что же последует дальше. Иван Михайлович подал мне распоряжение из центрального штаба, в котором сказано: «Оставаться в партизанском соединении, если потребуется – будет персональный вызов». Далее было указано, что за нами сохраняются все фронтовые льготы, включая присвоение воинских званий независимо от занимаемой должности. И еще для меня оказалась одна неожиданность – меня назначили помощником начальника штаба объединенных отрядов партизан Курской области. Так называлось партизанское соединение по оперативной работе. Я приступил к исполнению своих обязанностей с таким чувством: а смогу ли я выполнять эту работу? В кадрах я четко представлял свои штабные обязанности. Еще нужно учесть, что работа артиллерийского штаба в большей степени сводится к техническим расчетам, а здесь придется решать вопросы планирования общевойскового боя. Однако, опасения мои оказались излишними. Я быстро ознакомился с работой, и дела пошли вполне удовлетворительно.

Первоначально мне было интересно познакомиться с организационной структурой штаба и его работниками. В штабе, кроме начальника штаба батальонного комиссара Сотникова Н.М., находилось еще несколько кадровых командиров. А именно: майор Бунин, майор Домбровский Валентин, капитан Шепилов. Очевидно, негласно майор Бунин меня и сосватал на свое место. В скорости одним из первых рейсов самолета он улетел на Большую землю.

Обязанности между штабными офицерами четко не были разграничены. Было еще два командира в звании лейтенантов: Медведев и Ульянцев, которые в основном выполняли общую канцелярскую работу. В штабе постоянно были прикомандированы для ведения агентурной разведки работники органов «ЧК» Гусев, а также приезжали майоры Быстров и Кремлев. Например, Гусев и еще один командир, фамилию его запамятовал, находились при соединении постоянно; остальные прилетали на время для выполнения какого-то задания. Неизменно находился представитель авиации, в функции которого входило обеспечение посадки самолетов. Только он знал сигналы подачи для посадки самолетов, больше никто.

При штабе находился импровизированный политотдел, который возглавлял полковой комиссар Померанцев. Полковой комиссар был довольно пожилого возраста с беспокойным характером и годился всем нам в отцы, включая и командира соединения. Возраст командования и командиров штаба был в пределах от 27 лет до 32-33 лет. Неизменным спутником при штабе была неугомонная Фаина Борисовна, партизанский врач.

Штаб имел стационарную радиостанцию, при помощи которой поддерживалась устойчивая регулярная радиосвязь со штабом партизанского движения при Брянском фронте и с центральным партизанским штабом в Москве. Радистами были две прелестные девочки Тамара и Шура.

Самым молодым при штабе был всеми любимый и неугомонный Филипп Трунов. Это человек был с большими задатками будущего. Забегая несколько вперед, я узнал, что Филипп почему-то не пошел по линии комсомольской или партийной работы. В 1969 году он работал директором одной из фабрик в городе Курске.

При штабе находилась штабная рота, в функции которой входило обеспечивать связь с отрядами, организация и ведение разведки и обеспечение командования и штаба питанием. На этом мое пока короткое знакомство с командованием и штабом соединения было закончено. Нужно было входить во все тонкости работы и приступать к выполнению своих обязанностей.